Звук только что хлопнувшей двери ещё долго стоял в ушах Евы. В голове не только крутились, но прыгали и визжали разные мысли. Одна перебивала другую. Откуда обыкновенная рыба всё про неё знает? Кстати, не такая она уж и обыкновенная! Откуда Клава вообще появилась здесь? И зачем? Может возникновение Клавы в мире, где неизвестно по чьей воле появилась и сама Ева, не случайно?
Вокруг Евы шли люди, проезжали машины, все были заняты своими повседневными делами – жизнь текла своим чередом. Ей казалось, что она не живёт среди этих людей, а наблюдает за ними из какой-то незримой подзорной трубы откуда-то сверху. А они её не замечают, чему она была, несомненно, рада. Ева уже начала привыкать к ритму и течению жизни в незнакомом ей месте. Однако, она плохо понимала чрезмерную эмоциональность жителей этого мира: их гнева, радости, возбуждения, как ей казалось, по пустякам. Для неё это было неприемлемо. Любая вспышка в её настроении на Терре могла привести к необратимым последствиям. При всплеске эмоций Ева была способна выделять огромное количество энергии, которая могла как созидать, так и разрушать. Таков был подарок четырёх стихий в ту дождливую ночь, младенцу, оставленному на вершине горы Яр. Любая эмоциональная несдержанность могла, в лучшем случае, снести волной и разбить всю посуду вокруг Евы. Про худшие случаи лучше не вспоминать. По крайней мери, Гаюс вряд ли рад будет вспомнить как он строил заново крышу после того, как Ева однажды увидела танцующие на ней звёзды. Страшно представить, как можно использовать такую концентрацию энергии, живущую в Еве. И кое-кто, несомненно, уже строил планы. Малус, отказавшийся с первого дня признать малышку будущей правительницей, наблюдал за ней все двадцать пять лет ни на день, не упуская из вида развитие её способности, подаренной её в самую короткую ночь июля. Он жил, строя большие планы относительно Евы. Конечно, как Правителя Терры он её не видел ни в коем случае, но её дар Стихий – её энергия в неисчисляемом количестве могут подарить ему вечную власть. Как он собирался её использовать знал только сам Малус, он не делился своими планами не с кем. Он боялся спугнуть ту грандиозную идею, которая однажды пришла ему в голову при первой встрече с малышкой, при первой встрече с её эмоциями.
Со временем Ева научилась управлять своими эмоциями и даже сдерживать их проявление, понимая, что её энергия может стать источником не только добра, но и нечто противоположного. С детства Ева знала о своей способности и не раз лечила зверей и людей, вдыхая в них энергию жизни и здоровья, когда они были больны; вдыхала и вселяла надежду и веру, когда жители Терры отчаивались, давала энергию уставшим путникам и дарила силы малышам, которые еле справлялись со школьными науками. Она знала о своём предназначении, но старалась не думать об этом. Она просто чувствовала себя нужной на Терре и была счастлива рядом со своей семьёй. Очень трепетные отношения у Евы были с отцом. И, конечно, особое место в её жизни занимал Бенедиктус. Хранитель Магии стал её покровителем с первого дня: с момента, когда первый признал в малышке будущего Правителя Терры и вселил эту веру в народец; с момента, когда, спустив люльку с горы Яр не позволил отнести её во дворец Малуса, а настоял на сборе глав малого народца, вопреки правилам Терры, позволить малышке расти и воспитываться до срока начала её правления дома в окружении семьи. Ева знала о своём предназначении, но не думала об этом. Она жила обычной жизнью, общалась с маленьким народцем Терры, а когда подросла, организовала для них школу в небольшом домике, построенном Верусом. Она проводила много времени у Гаюса, слушая его уроки и наставления, часто подсмеиваясь и подтрунивая над ним и его неугомонными попытками всё время её чему-то научить, от чего-то предостеречь и искать выход в любой ситуации. Вот и сейчас в этом чужом круговороте чужих мыслей и жизней она шла и искала выход- выход из чужого дома свой – в Терру.
В момент сладких воспоминаний о дворе Гаюса, где крошечная чашка чая сама прилетала к ней в руки, и она ждала появления первых звёзд, подставляя им свои раскрытые ладони, она услышала чьи-то всхлипывания. Плач был настолько пронизан болью, что у Евы защемило сердце. Она начала оглядываться и увидела мальчишку, сидящего под фонарём за огромным обшарпанным забором. Лохматый темноволосый мальчуган лет четырнадцати в смятых башмаках высоко натянутых носках и какой-то, как показалось Еве, забавной одежде, на которой была нашивка «Кристофер», как Ева поняла- это было его имя, плакал. Он плакал негромко, но в этом тихом плаче слышно было, как его душа кричала. Именно этот крик и заставил остановиться Еву. Сердце у неё сжалось в комочек, и она невольно испытала чувство жалости к этому одиноко сидящему на бордюре созданию. Она остановилась и почувствовала что-то неладное. Подняв глаза вверх, она поняла откуда это чувство пришло. В последний момент Ева дёрнула за рукав мальчишку и тот отлетел на метр от фонаря, точнее теперь уже от осколков фонаря, посыпавшихся на дорогу.
Ева застыла как вкопанная. Этого не может быть. — Думала Ева. Магия не работает на этой странной земле. Я пробовала уже не раз. Фонарь лопнул случайно. Это простое совпадение. Мысли её закрутились бешенным круговоротом и даже на какое-то мгновение вернули в Терру во времена, когда она, развлекаясь с братьями и соседскими детьми сидела на крыльце дома ворчливой и вечно недовольной тётки Анфисы. Соседские мальчишки специально смешили её до состояния, когда Ева хохотала так, что все фонари вокруг дома затухали, а стёкла прозрачным конфетти осыпались вниз, разнося мелодию разбивающегося стекла по всей округе. Она даже забыла про недавно сидевшего под фонарём и горько всхлипывающего мальчишку. И только его тихий голос вернул её в реальность:
– Что ты натворила? Теперь все подумают, что это я и меня точно выгонят из школы.
– Я? – Ева попыталась удивиться от души или даже больше сделать вид, что она удивилась, но получилось у неё, по правде сказать, паршиво. – Ты думаешь, что я могу взглядом разбить фонарь? — Продолжила она. – Ты ошибаешься.
Парень безразлично махнул рукой и потерял к ней интерес. – Хотя мне всё- равно – добавил он напоследок. Что-то мешало Еве двинуться дальше. Она подняла глаза и прочитала на красивом кирпичном здании напротив мальчишки «Школа №7». Ева невольно улыбнулась. В той другой жизни на Терре Ева почти жила в местной «Школе маленького народца». Она с удовольствием учила малышей азам магии. Маленькие гномы, эльфы, бодрумы и малки любили Еву всей душой за её весёлый нрав и умение научить самым интересным заклинаниям играючи. Вот и сейчас Ева вспомнила свой последний урок на Терре, когда она с такими же мальчишками как прямо сейчас сидел перед ней, выращивала с помощью заклинаний из щепок мебель для их нового учебного класса. Неумело выращенные с первой попытки (а у некоторых и не с первой) стульчики, столы и шкафчики перекорёженным строем всплыли у Евы в памяти и заставили затосковать по дому. Ева быстро взяла себя в руки, опасаясь ещё одного разбитого фонаря и уверенно направилась к входу в школу. – Почему бы и нет? — подумала Ева. – Если я уж оказалась здесь и дороги назад пока нет, нужно налаживать жизнь здесь. Как там говорил старик Гаюс… Terra vestra est, non quo nati sunt, et tua est terra, ubi venit in manus manus.(… Ваша земля находится не там, где вы родились, а ваша земля там, где вы пригодились).
Что ж, возможно, он прав.
Ева почувствовала, как порыв ветра подтолкнул её. Ветер никогда её не обманывал. От него она получила свой дар и не имела повода ему не доверять. Несколько шагов и вот она уже внутри кирпичного здания.
– А вы, собственно говоря, кто? – Спросила женщина с видом мужчины, одетая в строгую форму, которая казалось вот-вот треснет на ней.
– Ведьма… – не задумываясь ответила Ева и тут же осознала весь ужас своей беспечности. Но вопреки всем Евиным ожиданиям женщина-мужчина спокойно ответила:
– А! Нам такие нужны. – При этом она начала смеяться каким-то странным булькающим смехом. Ева не очень поняла, чем вызван этот приступ веселья женщины-мужчины, которая, как поняла Ева, служила стражем сего храма науки. Чувство приличия подсказало ей улыбнуться в ответ на всякий случай.
– А Вы, собственно говоря, какой класс вести будете? – Подробно с ног до головы изучая Еву спросила местный страж.
– Куда вести? Зачем? – Ева никак не могла привыкнуть к странным вопросам этого мира.
Женщина-мужчина опять забулькала каким-то странным смехом, рождающимся у неё где-то глубоко и вырывающимся наружу своеобразными пузырями, издающими звуки закипающего чайника.
– Правильно! Зачем? Ничего им уже не поможет! Веди – не веди, объясняй- не объясняй! – И широко улыбаясь, страж порядка, она же женщина- мужчина, протянула Еве свою пухлую руку. – Охрана порядка школы Джема! – И для доказательства она важно ткнула указательным пальцем в ярко жёлтую нашивку на её груди, не оставляя сомнения в истинности своих слов.
– Очень приятно… Ева. Ева поняла, что в считанные минуты и уже на пороге она получила признание явно непоследнего человека в этом заведении, что придало ей уверенности и она шагнула вперёд.
– Первый этаж, большая дверь слева. Директор ждёт Вас… как манну небесную. – Крикнула Джема вслед Еве и опять забулькала своим странным смехом.
Огромная дверь, которую невозможно было не заметить заставила Еву остановиться и задуматься: права ли она? Это не её мир и вряд ли это её место. Кто её сюда вообще звал? Ева закрыла глаза и шумно выдохнула.
В этот момент дверь открылась и на пороге появилась высокая женщина в изумлении смотрящая сверху вниз на Еву – та самая Директриса Школы. Сверху вниз во всех отношениях. Во-первых, она была намного выше Евы. Светлые волосы, собранные в высокий хвост и и ярко красные туфли на высоченных каблуках, делали её ещё выше. Огромные глаза, окружённые огромными очками, смотрели на Еву как на что-то появившееся совсем некстати.
– Вы кто и Вам чего? – Раздражённо вырвалось из пухлых губ и очки сползли на кончик носа Директрисы. Ева молчала, она по привычке уже почти протянула руку, чтобы показать документ, начертанный Мухой-Татухой на Терре, но вовремя опомнилась. Вряд ли на этой земле это вообще является документом. Затянувшаяся пауза явно вывела из себя Директрису и, вернув очки на место, она ещё пристальнее посмотрела на Еву. Собрав все силы Ева быстро выпалила:
– Я Ева. Я могу и хочу учить детей… ваших детей. – Важно вытянув шею, чтобы казаться хоть немного выше, Ева смело заглянула в очки нависающей над ней директрисы. Директриса расплылась в какой-то саркастической улыбке, но раздражение её рассеялось. Она что-то начала говорить, но в этот момент раздался громкий отвратительный звонок, после которого на школу обрушился раскатистый шквал детского хохота, визга, писка, громкого разговора, шипения, кряхтения и других невообразимых звуков. С лестницы на первый этаж начали скатываться одинаково одетые мальчишки и девчонки. Единственным препятствием, которое им мешало выкатится прямо на школьный двор была директриса, которая приняла устрашающую стойку, видимо, хорошо отрепетированную многолетним опытом. Затормозив на мгновение, боязливо кивнув этому «препятствию» малышня опять набирала обороты в шуме и скорости и уже через пару метров катилась весёлым клубком дальше. Ева не смогла сдержаться и усмехнулась. Директриса дёрнула её за рукав и одним движением затащила в кабинет за большой дверью.
– Сразу предупреждаю, у нас это не положено! – Испепеляя глазами Еву сказала директриса.
– Не положено, что? – Ева искренне удивилась. Она ещё ничего не делала, а ей уже сделали замечание.
– Смеяться! Смеяться… с учащимися. – Ответ был, как будто, новым витком раздражения и Ева тут же стёрла улыбку с губ. – Так я понимаю, вы к нам работать прибыли! Наконец-то, хоть кого-то прислали. – Слова «хоть кого-то» прозвучали настолько пренебрежительно, что Ева начала закипать. Вспомнив про фонарь, она изо всех сил постаралась пропустить эти слова мимо ушей. К её счастью, когда с уст Директрисы собирались сорваться новые, вряд ли позитивные реплики в адрес Евы, дверь открылась и вошёл молодой мужчина. Чёрные растрёпанные волосы, как ни странно, хорошо гармонировали с яркими голубыми глазами. Всё остальное было в нём непримечательно: старенький синий свитер, воротничок голубой рубашки туго стягивал тёмно- синий галстук, классический покрой брюк и какие-то странные ботинки. Ева сразу обратила внимание, что вошедший абсолютно не испытывает ужаса и трепета перед директрисой и ей даже стало неловко за свою трусость.
– Вот полюбуйтесь, Аркадий! Это, я так понимаю, единственное, что смогли найти нам. – Аркадий- голубоглазый молодой человек, достал ручку из нагрудного кармана своего синего свитера, щёлкнул ей, внимательно вглядываясь в кончик стержня, и что-то аккуратно выписывая на клочке бумаги, подвернувшемся ему под руку, сказал:
– Аркадий — помощник директора Инессы Леопольдовны. – Он кивнул в сторону директрисы, давая понять, что она и есть Инесса Леопольдовна. Он ни разу не посмотрел в глаза Еве и ей показалось, что где-то она его видела и он себя вёл так, как будто они уже встречались прежде.
– Ваш диплом? Надеюсь, Вы его не забыли прихватить с собой? – Опять раздражённо заговорила Инесса Леопольдовна.
– Конечно, нет. Ева уверенно открыла свою сумочку и достала небольшую, но достаточно увесистую из-за количества страниц книжечку, где аккуратным красивым подчерком Гаюс и Бенедиктус перечислили все науки, изученные Евой. Директриса недоверчиво взяла книжечку в руки, начала листать, с каждой страницей лоб её хмурился всё больше и больше. Наконец, она не выдержала:
– Что это? Разберись с этим! Усталость кажется лишила меня разума! Я ничего не понимаю. – Она протянула книжечку Аркадию. Перечитав внимательно первую страницу, он изменился в лице. Быстро захлопнув диплом и накрыв его сверху стопкой книг, он коротко ответил:
– Это латынь. – Не поднимая глаз на Еву, хотя та пристально смотрела ему в глаза, осознав трудность своего положения, он протянул ей в руки тот самый клочок бумаги, на котором минуту назад он что-то старательно выписывал. Он подтолкнул Еву к двери, и та поняла, что ей сейчас лучше всего выйти. Только оказавшись за дверью, Ева поняла, что именно сейчас произошло что-то важное, непонятное и что точно должно иметь какие-то последствия. Ева было заторопилась к выходу, но тут она вспомнила про клочок бумаги, который Аркадий вложил ей в ладонь. Ева раскрыла ладонь. На смятом листе аккуратным почерком было выведено «7 класс, комната 45».